Итак, во имя Гайю, Вернера и Митчерлиха я прочел свою лекцию, заключил ее
философскими рассуждениями и все время относился и обращался к студентам, а не к министру.
В таких
философских рассуждениях я трезвоню себе во все руки больше полчаса, забыв все наставления пана Кнышевского, и продолжал бы до вечера, как он явился ко мне на звоницу и с грозным взором вырвал у меня веревки, схватил за чуб и безжалостно потащил меня по лестнице вниз; дома же порядочно высек за то, что я оттрезвонил более данных ему денег.
Неточные совпадения
Володя и Дубков как будто боялись всего, что было похоже на серьезные
рассуждения и чувствительность; Нехлюдов, напротив, был энтузиаст в высшей степени и часто, несмотря на насмешки, пускался в
рассуждения о
философских вопросах и о чувствах.
Здесь еще видна некоторая уклончивость; тон этого стихотворения напоминает тон русского мужичка, когда он с лукавым простодушием говорит: «Где нам!.. Мы люди темные». Кольцов в этих стихах как будто бы хочет сказать, что он и приниматься не хочет за
рассуждения, что он и знать не хочет вопросов, над которыми люди трудятся. Тут еще видно пренебрежение вообще к мышлению
философскому.
Такое
рассуждение показывает, по нашему мнению, только неуменье обращаться с общими
философскими положениями, когда дело коснется применения их к частным случаям.
В характере наших собеседований было замечательно то, что лица в наших разговорах играли относительно очень небольшую роль; мы почти никогда не говорили о ком — нибудь, а всегда о чем — нибудь — и потому разговор наш получал форму не осуждения, а
рассуждения, и через это беседе сообщался спокойный,
философский характер, незаметно, но быстро давший моему уму склонность к исследованию и анализу.
Сказать, что это происходит оттого, что наслаждений в этой жизни больше, чем страданий, нельзя, потому что, во-первых, не только простое
рассуждение, но
философское исследование жизни явно показывают, что вся земная жизнь есть ряд страданий, далеко не выкупаемых наслаждениями; во-вторых, мы все знаем и по себе и по другим, что люди в таких положениях, которые не представляют ничего иного, как ряд усиливающихся страданий без возможности облегчения до самой смерти, всё-таки не убивают себя и держатся жизни.